Напротив, Кайл перебил ублюдков с мрачным ощущением исполненного долга от того, что прикончил трех бешенных животных, которые больше уже никому не смогут причинить вреда. Собственная реакция его удивила и даже испугала, но вряд ли самоанализ мог являться уместным во время операции, когда жизнь каждый день висела на волоске. А посему "Дровосек" (оперативный псевдоним агента Лума) усилием воли загоняя все подобные мысли подальше на периферию сознания, старался об этом не думать.
Но, несмотря на всестороннюю (в том числе психологическую) подготовку, ему, человеку своего времени с определенными моральными установками, впитанными, как говориться с молоком матери удавалось это делать с немалым трудом. Кайл понимал, что такие акции неизбежно будут происходить и далее, а также что они не проходят бесследно для психики. То есть в любом случае, когда-нибудь последствия наступят …
… Свое первое задание Дровосек выполнил блестяще. Добытая им информация позволила изобличить и на корню уничтожить крупную преступную группировку. Операция выхода из дела также прошла на высшем уровне. Кайл нигде не засветился, а значит, был готов к дальнейшей работе. Задание следовало за заданием. Очень разные задания. Один раз Кайл участвовал в изобличении банды хакеров, устроивших своими действиями крупную аварию на одном из астропоселений. Погибли невинные люди и все только ради того чтобы обеспечить ограбление банковского хранилища. Нет, хакеры не ставили своей целью убийство как таковое, просто они попутно взломали систему энергоснабжения, что привело к мощному взрыву. Но гибель многих людей для них не имела значения. По большей части, внешне, да и внутренне тоже, киберпреступники совсем не походили на мурых косноязычных громил, обладающих лишней игрек-хромосомой. Их среда, по крайней мере, внешне, существенным образом отличалась от традиционной уголовной. Напротив, это были умные, воспитанные, а в своей области по понятным причинам даже талантливые люди. Однако сама их сущность была такая же порочная и гнилая. Подчас они представляли намного большую опасность, чем допустим, шайка рэкетиров, промышляющая в темных углах обшарпанных уровней какого-нибудь КЖК для вахтовых рабочих. В другой раз Кайлу пришлось работать по группировке нелегальных торговцев оружием. В данном случае морально пришлось тяжелей, чем обычно. Ядро организации составляли бывшие офицеры ВКС Патруля не нашедшие себя в новой жизни после сокращения космофлота, и это больно резануло по сердцу…
… Время шло, года проходили за годами. Росли банковские счета, быстро повышались воинские звания. Каждый раз Кайлу приходилось вживаться в новый образ, меняя полностью личину. Причем делать это нужно было на высочайшем уровне, часто куда более высоком, чем у иных кинозвезд. И это совсем не удивляло, поскольку ставкой в такой игре являлась собственная жизнь. Иногда Кайл и сам уже не понимал, где его настоящая личность, а где легенда, под которой действовал Дровосек.
Только одно оставалось постоянным, как внутренний маяк, стоящий на прочной незыблемой скале посреди темного, бурного и каждую минуту меняющегося моря, на которое стала похожа его жизнь. Этот маяк, иногда дающий яркий озаряющий душу свет, а иногда едва тлевший, но никогда не угасавший, давал надежду не потерять себя окончательно. Имя ему было - Кэтрин.
Жизнь на грани фола, обильно пропитанная постоянной смертельной опасностью не давала времени для размышлений о собственных чувствах. Более того, мысли о Кэтрин необходимо было прятать в самые глубокие уголки памяти, чтобы не сорваться, не выскочить из прочно приросшей к собственной личности волчьей шкуры матерого Дровосека. Проводя в перерывах между заданиями время с Кэти, безропотно несущей на себе такой тяжкий для любящей женщины крест фатальной неопределенности, Кайл не находил в себе сил каким либо образом определиться с их совместным будущим.
А какую жизнь он мог ей предложить, женившись на ней? – да почти точно такую же! С теми же самыми разлуками вкупе со всей соответствующей атрибутикой спутницы тайного агента.
- Отпустить ее? – не хватало сил.
Вместе с тем Кайл понимал, что вечно так продолжаться не может. В итоге перед ним встала труднейшая моральная дилемма. По одну сторону была служба в разведке, которую он искренне считал правильным для себя местом, но по другую сторону этого тяжелого, изматывающего душу выбора находилась Кэт. Мучиться самому, а тем более видеть ее мучения у него уже не было сил.
Единственный выход – уход с оперативной работы. Самоволку он даже не рассматривал, потому что в этом случае автоматически становился изменником, и его, из-за опасения утечки информации, вполне могли бы ликвидировать без лишнего шума свои же коллеги. Возможно даже из его же группы 011. При таком раскладе и сама Кэти могла оказаться под ударом. Добровольная отставка также не особо практиковалась в их среде, это вам не работа на заводе. Захотел - пришел, захотел – ушел, нет уж, так не пойдет. Слишком много они знали, да и других причин имелось навалом. Кроме того Кайл, как уже говорилось, был твердо убежден в своем предназначении и не собирался дезертировать, что в свою очередь исключало уход по состоянию здоровья. По крайней мере, лично для него. Все агенты постоянно наблюдались опытными нейротерапевтами, так что хорошо разыгранный морально – психологический срыв, конечно, мог привести к отставке.
Но это стало бы не более, чем одной из форм того же самого дезертирства. Хотя, в данной картине имелось еще кое-что, в чем Кайл упорно не ПРИЗНАВАЛСЯ сам себе. Ведь жизнь полевого агента-нелегала была до предела насыщена непредставимыми для абсолютного большинства его современников событиями, оставлявшими по своей яркости и стопроцентной реальности далеко позади любой выдуманный сюжет самого крутого шпионского боевика. А это будоражило кровь не хуже наркотика.
Поэтому оставалось одно – дожидаться пока начальство само не переведет его на другую работу, как правило, в аналитические службы или инструктором в ту же самую разведшколу. В этом случае бывшие агенты связанные присягой о неразглашении, оставались в спецслужбах, не выходя при этом из поля зрения руководства. Как говориться - и волки сыты и овцы целы. Проблема состояла в том, что для каждого оперативника уровня группы 011 такой момент определялся индивидуально, а четких критериев, типа количества налетанных часов как у пилота, не существовало.