После этого генерал и так не проявлявший особой гуманности и братского человеколюбия к врагу, стал действовать до предела жестко, возможно даже жестоко, руководствуясь принципом суровой справедливости, воздавая по заслугам адекватно содеянному. Это вовсе не являлось местью, нет. Это было возмездие, не только за свою семью, но и за тысячи постоянно теряемых невинных жизней по всему миру. Генерал имел твердое убеждение, что все эти "непримиримые", для которых чужая жизнь не имеет никакой ценности, в полном смысле слова людьми не являются. Следовательно, с ними надо поступать ровно также как с опасными, не поддающимися убеждению дикими животными – уничтожать и искоренять везде, где только возможно. Поскольку Фокс на то время находился очень далеко от хитросплетений политической жизни, он имел неосторожность несколько раз публично об этом заявить. Что конечно-же не прибавило ему популярности в номенклатурных властных кругах, где он давным-давно являлся настоящим бельмом в глазу. Власть предержащие с трудом терпели своего самого боевого, эффективного, но в то же время очень несговорчивого, "непонятливого" генерала. Отстранить его они не решались лишь потому, что Фокс пользовался необыкновенной популярностью, а также заслуженным авторитетом не только в армии, но и среди существенной части гражданского населения. Тем не менее, в существующей политическо-бюрократической системе так не могло продолжаться долго. Поэтому повод расправиться с Фоксом, в конце концов, нашелся …
… После проведения одной из боевых операции (продуктивной, но весьма жесткой) по уничтожению очередной террористической группировки, устроившей геноцид на огромной территории, генерал как водиться, оказался обвинен в жестокости и излишнем применении силы против "мирного населения". В данном случае имелся в виду походный гарем главаря группировки, уничтоженный ударом с воздуха вместе с ним.
Очередные "бесстрашные святые воины", крепко получив по заднице от хорошо вооруженного противника, тут же, по своему обыкновению запросили мирных переговоров. Они, как обычно, надеялись под эту марку сбежать, перегруппироваться, чтобы через недолгое время опять продолжить свое дело, наплевав на все договоренности. Генерал на переговоры не пошел, а самовольно продолжив операцию, уничтожил экстремистов всех до одного. Что в свою очередь, повергло в страшное уныние группу высоких переговорщиков уже паковавших чемоданы, заранее раструбивших в СМИ о дипломатической победе в деле мира, торжественном достижении очередного "мирного компромисса", который наконец-то (в тысячный раз!) позволит с "надеждой взглянуть в будущее". Однако получилось так, что благодаря решительным действиям Фокса переговариваться стало не с кем! По причине полного физического исчезновения одной из двух, "вдумчиво стремящихся найти политическое решение" стороны переговоров. Ко всему прочему ситуацию усугубил тот факт, что главным переговорщиком являлся вице-президент, который в результате оказался публично выставлен полным идиотом. Вице – президент по факту и так был идиотом сам по себе. Более того, он даже подозревал об этом лично. Но, как и все подобные люди терпеть не мог выглядеть им на публике. В результате, затаив дикую злобу на генерала он возглавил собой и без того солидный список недоброжелателей Фокса. В общем, генералу предъявили официальные обвинения. Хотя на самом деле всем было известно, что такие походные гаремы кроме своего прямого предназначения являются настоящей кузницей террористок смертниц. А тот факт, что в результате блестяще в военном смысле проведенной операции, от геноцида или порабощения оказались спасены сотни тысяч невинных людей, предпочли не принимать во внимание. На этот раз дело довели до слушаний, затем до трибунала. После года разбирательств Фокса все же виновным не признали, но на боевой карьере нарисовался жирный крест – его перевели на штабную работу. В штабах, прямой, честный, начисто лишенный интриганства Фокс не прижился, очень скоро подав в отставку, каковую тут же приняли с несказанным облегчением. Уйдя со службы, экс-генерал отошел от всех дел, удалившись в свой дом в штате Орегон недалеко от Портленда. Там он провел несколько лет в одиночестве, но не в забвении. Сам того не желая, Фокс стал центром притяжения для своих сторонников, и вообще здравомыслящей части общества, которым в конце концов удалось уговорить генерала пойти в политику. Обрисовать политическое кредо Фокса можно было двумя словами – центрист и меритократ. Любые крайности, что правые, что левые, являлись для него неприемлемыми. Генерал являлся человеком убежденным, бескомпромиссно верящим в идеалы свободы и демократии, именно в том виде принципиального баланса могучего сплава свободы, справедливости и общественного блага, в котором он был создан в самом начале своего появления. По этим принципам уважались права всех людей, пока соблюдение прав одних не начинало препятствовать соблюдению прав других. Свобода слова означала свободу правды, а не лжи, часто маскируемой под свободой выражения мнения. Основой процветания и достойной жизни для всего общества, а не для избранных групп он считал средний класс, свободное предпринимательство с рыночной экономикой при минимальном вмешательстве государства и конечно безусловным недопущении монополий. Он твердо знал, что развитие возможно только тогда, когда экономика регулируется не в чиновничьих кабинетах, а экономическими законами, спросом и предложением при честной конкуренции, вовлечением в нее как можно большего количества людей. А все более повышающийся уровень жизни и образованности неизбежно ведет к повышению гуманизации и общей моральности общества. Именно такое развитие дает возможность богатеющему государству и не только государству, осуществлять все более социализированную политику в отношении объективно незащищенных слоев населения, а не использовать обезличенное повышение социальных расходов в шкурных интересах политиков, единственно для приобретения голосов на выборах. Фокс выступал за социальные заботы о людях на самом деле в них нуждающихся – инвалидах, больных, пострадавших в результате бедствий, ветеранах, и т.д.
Вместе с тем, он был резко против наращивания расходов на бездельников, вечных получателей пособий и бесплатных талонов на повидло, принципиально не желающих трудиться, сознательно не использующих предоставленные им для этого возможности - в частности доступное образование (что, кстати, он считал одной из основных функций государства).