Кроме того, населению (рассматриваемому его правителями, даже ни как население или народ, а как определенная масса пушечного мяса) постоянно внушалось, что напасть на самом деле хотят на Толитарию, поэтому нет ничего прекрасней, чем сложить голову за обожаемых вождей и любимую родину. Вместе с тем наблюдалась противоречащая военной истерии странная ситуация: продвижение армии Толитарии к западным границам и вообще подготовка к войне шла удивительно медленно, постоянно тормозилась, причем именно самим высшим руководством. Над объяснением сего парадокса безуспешно ломали себе голову спецслужбы и аналитики Конфедерации, окончательного ответа так и не отыскав. На самом деле, причина была банально проста. Дело состояло в практически единственном, оставшимся у тарийской верхушки человеческом инстинкте – страхом за лично свои жизни. Инстинкт самосохранения, уж как водиться, гипертрофированно, до патологии, развит именно у жестоких диктаторов, совершенно равнодушно и бесстрашно расходующих жизни чужие. Они точно знали, что их собственная пропаганда врет, что технологический, а значит военный разрыв между Толитарией и цивилизованным миром весьма велик и далеко не в их пользу. Однако вождей абсолютно не волновало что в грядущей войне, будь она ядерной или нет, погибнут миллионы их подданных (про население противника они вообще не думали). Они были совершенно твердо убеждены, что именно эта изуверская решимость расходовать людские жизни является их ГЛАВНЫМ КОЗЫРЕМ. И что должно привести в ужас противника стоящего на совершенно противоположных позициях (а значит слабого, по их мнению), заставив его капитулировать перед самым откровенным зверством. А чем ужаснее оно будет, тем лучше!
При этом они полагали, что бросая огромные людские массы в топку битвы, заваливая их трупами противника, им самим удаться спокойно отсидеться в хорошо защищенных комфортабельных бункерах и укрытиях. Кстати, такие сооружения тайно возводились уже несколько десятков лет в самых труднодоступных районах Толитарии, по сути, являясь образцами передовых технологий, не только для самих тарийцев, но даже для отстающей от них в этой области Конфедерации. Однако дело было как раз в том, что тарийские вожди боялись проиграть вчистую. Они понимали, что в случае занятия армией противника их территории, в бункере не отсидеться – выволокут как миленьких и отвечать придется. Вот тогда-то и просыпался настоящий страх за свои собственные шкуры, единственно заставляющий колебаться, удерживающий от последнего шага. С другой стороны, агрессивные амбиции подстегивала впитанная с молоком матери ненависть к свободе и такая же многолетняя уверенность в слабости народов и руководства КДС. Ну и конечно существовала более глубокая причина для нападения на Конфедерацию – экономическая. Ну так уж обусловлено законами естественного бытия что бытующая при автократичных и диктаторских режимах жестко централизованная экономика неэффективна, всегда остается отсталой по сравнению со свободной рыночной. То же самое верно для науки, технологий и вообще всего остального. Поэтому основной приток средств в основном исходит от добычи и продажи сырьевых ресурсов. Причем именно ему - ненавистному врагу, цивилизованному миру. Так уж сложилось географически, что на территории Толитарии находилась основная доля планетарных запасов легко добываемых углеводородов. Коими она успешно торговала, получая средства, достаточные не только для обеспечения сказочно роскошной жизни правящей верхушки, но остатков которых, вполне хватало на удовлетворение несравненно более скромных запросов подвластного населения. С некоторых пор положение стало меняться в худшую сторону. С развитием в остальном мире источников энергии, альтернативных углеводородным и сопутствующих технологий, цена на тарийские нефть и газ стала неуклонно падать. Это сразу же привело к ползучему, но уверенному падению уровня жизни. Правящая номенклатура своих барских привычек менять не желала, но и простым людям все больше не нравилось постоянное обнищание. Поэтому, зажатым между возможным дворцовым переворотом и народным бунтом, вождям Толитарии на самом деле почти не оставалось выбора, кроме как развязать крупную войну. Большой теракт просто стал катализатором этого неизбежного процесса. Кроме того, тарийцев от верхушки до самых низов крайне притягивала возможность захвата и присвоения так манящих богатств Конфедерации, говоря простым языком – тривиального грабежа. Поэтому в головах руководителей шла борьба между двумя противоположностями, с одной стороны - желания удержаться от последнего шага, с другой - мотивирующего его сделать. Именно эта внутренняя борьба заставляла механизм грядущей войны терять обороты и пробуксовывать.
Но как учит история: раз запущенный маховик большой войны остановить полностью практически невозможно, сколь бы обширной не являлась власть предержащих его запустивших. В общем, как бы там ни было, но именно такая задержка неизбежного нападения, растянувшаяся почти на три года, дала конфедератам жизненно необходимое время. Что, по мнению многих историков последующих поколений, явилось одним из ключевых обстоятельств, определивших дальнейший ход истории …
… Еще одним сильным сдерживающим фактором, но на этот раз общим для обеих сторон, являлась неясность в принципиальном характере будущей мировой войны – ядерном или неядерном. Правда, подходы к проблеме у них были разными. Толитария гораздо в большей степени, чем противник рассматривала возможность применения ядерного оружия. Благодаря невежеству и пропаганде ее население просто не понимало неотвратимости массового смертельного исхода. В первую очередь для него самого. Однако тарийский правящий класс, в своем большинстве также не особенно образованный и частично подпавший под влияние собственной пропаганды, несмотря на показную решимость и уверенность в надежности убежищ, все-же боялся ядерного холокоста. Нет, их не пугало поистине библейское количество жертв и вероятное полное уничтожение собственных, практически незащищенных людей. В этом плане особых комплексов как раз не было. Они боялись, что если останутся без вымершего, рабски подчиненного населения, то властвовать будет просто не над кем, следовательно, паразитировать тоже. А поскольку они сами ничего делать не умели и не хотели, то их личная дальнейшая жизнь окажется весьма невеселой и скорее всего не очень продолжительной. Даже, несмотря на сколь угодное совершенство комфортабельных подземных бункеров.