… Дверная панель убралась в переборку почти сразу после звонка, как будто бы Ава ждала прямо за ней.
- Привет
- Привет
Некоторое время они, молча, стояли на пороге каюты. Однако чувства, написанные на лицах, были красноречивее любых слов. Стивен пошатнулся от слабости, прислонившись к переборке, чтобы не упасть. Девушка подхватила его и полуобняв, подвела к кровати.
- Ава, я …
- Стив, милый, не надо ничего говорить …
Они легли лицом друг к другу. Все происходило очень медленно. Эта неспешность лишь усиливала невыразимо упоительное чувство предвкушения того, что должно было вот-вот произойти. Легкие нежные прикосновения постепенно сменились крепкими объятиями и страстными долгими поцелуями.
Их тела все более наливались тягучим сладостным напряжением. Затем скомканная одежда полетела на пол каюты. …
17
Строго говоря, Монику Кавано - шатенку с короткой стрижкой, назвать красавицей было нельзя. Ее не очень выразительное лицо, с несколько крупноватым носом и немного скошенным подбородком выглядело достаточно обыкновенным.
Но общая живость черт и веселые темно-карие глазки, создающие впечатление, что девушка постоянно была готова беззаботно рассмеяться, придавали ему какую-то весьма специфичную привлекательность.
По сути, так оно и было. Астронавигатор Кавано действительно являлась веселым, легким в общении человеком. Правда, при более близком знакомстве эта беззаботность иногда весьма сильно отдавала недалекостью – этакая веселая простушка с достаточно поверхностным отношением к жизни и узким кругозором. Однако она и не пыталась представить себя кем-нибудь другим, всем своим видом говоря – я такая, какая есть и все тут! Что в известной мере подкупало окружающих.
Что же касается остального, то холеная, очень женственная фигура Моники дышала вызывающей сексуальностью, а несколько крупноватая в сравнении с остальным телом, красивой формы грудь, только усиливала это впечатление. Если говорить в целом – девушка была достаточно симпатична и пользовалась вниманием мужчин, которые, надо признаться, довольно часто без особых ухищрений получали желаемое. Но при этом никогда не оставались с ней надолго. Следует отметить, что и сама Моника, будучи весьма ветреной особой, имея к двадцати восьми годам за плечами кучу романов (по большей части пылких, но непродолжительных), расставалась с кавалерами тоже весьма легко. А если и грустила после очередного разрыва, то это, как правило, продолжалось совсем недолго. Некоторые злые языки из числа сослуживцев близко знавших астронавигатора Кавано, иронично поговаривали, что она пошла во флот вовсе не ради военной карьеры, а из-за обилия в оном молодых здоровых мужчин.
Но в случае с командором Лумом все оказалось по-другому. Сначала было как обычно – Моника, что называется, просто "запала" на привлекательного офицера. Но затем обыкновенная заинтересованность превратилась в пугающую по своей силе страсть, которую девушка никогда, ни к кому доселе не испытывала. Неизвестно можно ли было назвать это чувство любовью, скорее всего в данном случае больше подходило слово "вожделение". Привыкшая в таких делах быстро добиваться своего, Моника постоянно натыкалась на вежливый отказ со стороны этого немного "странного" объекта ее страсти.
"Странного" потому, что как весьма искушенная в амурных делах, она прекрасно видела, что ее яркая сексапильность отнюдь не остается незамеченной командором. Как бы тот не пытался это скрыть. Благодаря ее дружбе с Авой Орино, которой явно увлекся друг Кайла – астрофизик Харкли, они много общались, часто собираясь тесной компанией. Постоянно терпя неудачу в своих притязаниях, раз за разом становящихся все более откровенными, Моника совсем потеряла голову.
Даже ее характер стал постепенно меняться и надо признаться далеко не в лучшую сторону. Веселая, пусть легкомысленная, но совсем не злая девушка вдруг начала время от времени проявлять сварливость, злобную раздражительность и грубость в общении. Как-то раз она даже жестоко приревновала Кайла к Аве (которую на самом деле любила как лучшую подругу), всерьез полагая, что командор предпочел именно ее.
Однако во время вечеринки в узком кругу по поводу присвоения Кавано очередного воинского звания, когда они с Кайлом изрядно напились, Моника, наконец, добилась своего, всю ночь напролет прозанимавшись с командором бурным сексом в его каюте.
Можно было подумать, что после того как она получила столь желаемое, страсть девушки пойдет на убыль. Но не тут-то было. Моника еще сильнее стала сходить с ума по Луму. Она буквально не давала ему прохода, абсолютно не желая замечать, что тот не испытывает к ней ничего похожего на взаимность.
Подобная асимметрия в отношениях вещь далеко не новая под луной и проявляется достаточно простым способом, чего не увидеть невозможно. Но по всем канонам жанра лишь одна Моника не замечала того, что Кайл все более явно тяготился их связью. Как это часто бывает в таких случаях, девушка просто не допускала мысли о том, что весь их роман является для Лума мимолетным эпизодом. Она выдумывала для себя самой массу различных объяснений его холодного отношения, одно экзотичней другого. При этом они не имели никакого отношения к реальности, но переубедить ее в этом не смогла даже Ава, которая несколько раз честно пыталась вразумить подругу. …
… А вот лично для Кайла роман с Моникой оказался сущим наказанием в моральном плане. К тому же не только. Следует сказать, что командор с самого начала ни в коей мере не отнесся серьезно к происшедшему между ними той ночью. Ну, длительный полет, ну малость выпили – бывает, знаете ли.
Во время своих секретных миссий, скрываясь под личиной тщательно отработанных легенд, командор, конечно же, имел связи с женщинами. Но это существовало как бы само по себе, безотносительно его брака с Кэтрин.
Так и как могло бы быть иначе? Это ведь только в кино хорошие агенты борются со злом изнутри, оставаясь при этом морально устойчивыми. Реальность состояла в том, что если вдруг закоренелый преступник вдруг демонстративно начнет чураться женщин, причем зачастую очень привлекательных, то его в обязательном порядке начнут подозревать. А любое подозрение могло гарантированно привести к смертельному, крайне болезненному исходу. Издержки профессии так сказать.