Оборудование работало прекрасно, а добровольная команда программистов трудилась над модификацией имеющихся программ и даже над созданием нового многожанрового и многопланового виртуального мира-симулятора.
- Потрясающий по детализации и эффекту присутствия, столько уровней, столько сценариев, настоящий вынос мозга! Да ты просто обалдеешь дружище, когда будет готово!
Куда бы Кайл ни пошел, его везде встречали с распростертыми объятиями, улыбками, похлопываниями по плечу. На командора буквально изливался поток всеобщего восхищения. Каждый встречный - поперечный обязательно пытался затащить его в бар, "пропустить рюмочку – другую", чтобы в сотый раз послушать рассказ обо всем, что случилось ТОГДА. То есть о том, как он – героический агент флотской разведки Кайл Лум, практически в одиночку смог отбить у Кракена (самого неуловимого, опаснейшего пирата Солнечной системы) захваченный корабль и спасти их всех.
Кайл также в сотый раз терпеливо объяснял, что они не правы.
Потому что:
- без самоотверженного героизма капитана Нгуена Борбо, разработавшего план вместе с ним и осознанно пожертвовавшим собственной жизнью для его воплощения,
- без четких действий Сергея Понамарева,
- без отчаянной смелости ребят-военных схлестнувшихся с заведомо превосходящим по боевому опыту противником, а также без проявленного всем остальным экипажем мужества, ничего бы этого не ПРОИЗОШЛО.
Но народная молва вещь живучая, раз возникнув, она уже существует сама по себе.
Несмотря на постоянное отрицание значимости своей роли, командор продолжал оставаться самым популярным человеком на борту. Его считали чуть ли не киношным суперменом, не подверженным страхам и сомнениям присущим обычным людям. Однако что-то здесь было не так. Это касалось поведения самого Лума на людях.
Некоторые, более наблюдательные, отмечали в нем какую-то непонятную рассеянность в общении, отстраненность и даже вроде заторможенность. Иногда явное желание уединиться, словно командор был чем-то подавлен. Остальные, иногда замечая то же самое (порой было весьма трудно не заметить) полагали, что это всего лишь проявление обыкновенного смущения (вследствие врожденной скромности командора, конечно) вызванного всеобщим вниманием. Что естественно, еще больше умиляло публику. А вот в этом они, как раз, очень сильно ошибались …
… Если бы почитатели узнали, что действительно твориться в глубине души их героя, то ореол суперменства немедленно бы исчез, а содержание его мыслей о жизни на корабле и о них самих, вообще бы привело в настоящий шок.
Кайл находился на грани нервного срыва. Удержаться на этой грани ему удавалось только благодаря годам специальных тренировок с мощным психотренингом, пройденным в разведшколе. Справедливости ради стоит отметить, что он и сам не понимал своего теперешнего состояния. Как это могло произойти с ним, суперзасекреченным специальным агентом. С безжалостным и жестоким, если надо Дровосеком, годами работавшим под прикрытием, когда чуть ли не каждый день мог оказаться последним в жизни, оборванной самым мучительным образом. С ним, повидавшим такое, что и не снилось никакому режиссеру боевиков. Тем не менее, факт оставался фактом – он пребывал в состоянии близком к ПАНИКЕ, злясь от этого на все вокруг. Злость была совершенно иррациональной. Умом Кайл это понимал, но поделать с собой ничего не мог.
- Они что, вообще все рехнулись, идиоты несчастные! Умиляются какими-то овощами, как блаженные дурачки! Деревья с цветочками собрались выращивать! "Искатель" - это первая человеческая астроколония, отправившаяся в межзвездное путешествие, видите ли. Совсем спятили. Да какая там колония! Искореженная консервная банка, несущаяся к Фрелгу на кулички, которая всем нам станет общей могилой. А еще раньше, как пить дать превратиться в космический дурдом! Но народу плевать, радуются жизни, как будто не оказались замурованными до конца своих дней в этом летающем гробу. Разве никто из них не понимает очевидного? Может быть, Дора им чего нибудь в еду подмешивает? – вопрошал себя Кайл, с тревогой ощущая, что его все больше бесят окружающие с их повышенным вниманием к его персоне.
Те самые, кого он еще недавно считал чуть ли не семьей и ради которых, не раздумывая, рисковал жизнью. Конечно, если бы руфовец, умерив самолюбие и поборов свое жгучее нежелание опять оказаться в лазарете, сразу обратился бы к начмеду, то та, по крайней мере, объяснила бы одну из причин его состояния. Тем более что на самом деле это было не очень-то и сложно. Просто между Кайлом и остальными выжившими членами экспедиции существовала ощутимая разница, которую он не смог постичь сразу.
Окружающие его люди тоже попали в сплошную череду тяжелейших стрессовых ситуаций, увидели смерть товарищей и сами едва избежали ее от рук бандитов Кракена. Для подавляющего большинства участников миссии (кстати, в отличие от разведчика, не имевших никакой специальной психологической подготовки), безудержное насилие и хладнокровные убийства невинных людей как таковые, вообще являлись вещами непредставимыми в реальности. Ведь они могли знать о таких ужасах только по книгам, фильмам или изредка по новостям. Затем безо всякого перерыва эти же, в высшей степени неподготовленные ни к чему подобному люди оказались в жутком, абсолютно безнадежном положении, когда им никогда не будет суждено вернуться домой и вообще к человеческой цивилизации. Тогда почему они не впали в отчаяние, а вот суперобученный справляться с любыми ситуациями руфовец скатился почти до истерики?
Дело в том, что самое напряженное время экипаж пережил как одно целое, маленькое, но очень сплоченное сообщество, где каждый поддерживал другого и помогал вынести чудовищную моральную нагрузку, которую каждый по отдельности из этих совершенно обыкновенных людей, ни за что бы, не выдержал. Помните старый фокус Чингисхана с пучком стрел? Одну может сломать и ребенок, но даже сильный воин не справиться с десятком. Как и рассчитывала Дора Рут, в данных условиях пробудился древний видовой инстинкт человека, как существа изначально социального, способного преодолевать немыслимые для отдельного индивидуума трудности только в единении с обществом себе подобных.