Мысли о предстоящих годах, проведенных в тесном корабле посреди глубокого космоса, сроке огромном для человека такого молодого возраста, конечно же, должны были вызывать гнетущие ощущения у любого на его месте. Именно такими соображениями о его сомнениях руководствовались оставшиеся на веранде патриархи. На самом деле проблема заключалась вовсе не в этом. Молодой человек им просто не все про себя рассказал. Он не упомянул о том, что с детства СТРАДАЛ редчайшей, очень необычной формой клаустрофобии. На Земле она себя никак не обнаруживала, поэтому молодой человек вполне спокойно переносил пребывание в замкнутых пространствах, таких как допустим, пребывание в тесной медицинской капсуле во время плановых обследований. Его фобия проявлялась исключительно в космосе и только при определенных условиях. К тому же, приступы никогда не достигали такой силы, чтобы с ними нельзя было справиться. Выяснилось все случайно. Как-то раз, когда Рон со Стивеном были еще детьми, Адам взял их с собой на околоземную орбиту в космический цех компании. Он решил прокатить братьев на орбитальном лифте, а не лететь челноком с небохода, как обычно.
Сначала все было вроде ничего, но когда Стивен оказался в небольшой каюте, одна стена которой представляла собой псевдоокно, с объемной панорамой окружающего космоса ему вдруг стало плохо. Впоследствии они узнали, что приступы возникают только в космосе и если Стив оказывается в относительно тесном пространстве. А вот, например, при пребывании в КЖК или большом круизном лайнере болезнь себя никак не проявляла.
Абдулла Фархат – семейный доктор, единственный, кто кроме членов семьи был в курсе, объяснял это еще неизвестным доселе способом самовнушения. Он прописал Стивену слабый антидепрессант, принимать который следовало только при возникновении реальных проявлений расстройства. Поэтому Стив, если покидал Землю, всегда на всякий случай брал с собой капсулу с таблетками. И надо признаться пользоваться ими приходилось нечасто. Проблема заключалась в том, что его достаточно редкие посещения Внеземелья состояли из пребывания в огромных КЖК или коротких путешествий на орбитальных челноках. Он никогда до этого не совершал полетов на настоящих системных кораблях, за исключением круизных лайнеров, больше походивших на движущиеся астропоселения, чем на космические суда в обыденном представлении. Но сейчас ему предстояло отправиться в одну из самых продолжительных космических экспедиций, да еще на относительно небольшом корабле. Два с половиной, а то и все три года! Шутка ли! Стивен совершенно не представлял, как себя может проявить его, пусть даже незначительная фобия в этих условиях. Кроме того он прекрасно понимал, что перед таким полетом обязательно будет строгая медкомиссия и его скорее всего просто не допустят до участия в экспедиции, если врачи узнают про недуг. Стивен сразу для себя решил, что не имеет права рассказывать о своих проблемах ни Николаеву, ни остальным, перекладывая на них таким образом всю ответственность. Нет только не это! С другой стороны ему даже не с кем было посоветоваться. Поэтому астрофизик запершись в комнате, целые сутки посвятил напряженным раздумьям именно об этом, а вовсе не об опасностях полета или предстоящей оторванности от семьи, друзей, знакомых и вообще всего мира. В любом случае Стив понимал, что его жизнь круто меняется, поэтому решение должно стать осознанным. После его принятия дороги назад не будет, а он никогда не поступит так, как поступил неведомый ему предшественник. Сначала парень захотел связаться с отцом, но потом остановил себя, опасаясь, что тот обязательно попытается его отговорить. Ровно через сутки Стивен представ перед "комитетом" официально дал свое согласие и подписал все необходимые бумаги. Через день Николаев отправился обратно в Страсбург, договорившись, что новоиспеченный руководитель "Греты" пребудет к нему через десять дней.
После его отлета Стивен засобирался тоже. Только сейчас связавшись с отцом, он сказал, что им необходимо встретиться по очень важному делу. …
7
Борт "Урсулы" - воздушного аэрокосмического носителя фирмы "Харкли Аэроспейс" …
… Адам Харкли совершал свою обычную неторопливую прогулку в правой крыльевой галерее "Урсулы" ранним утром, как регулярно делал почти каждый день. Сейчас он любовался сверкающими в лучах утреннего солнца заснеженными вершинами Гималаев, над которыми пролетал небоход. Несмотря на то, что это красивейшее зрелище Адам наблюдал далеко не в первый раз, оно всякий раз его завораживало. Только что закончились ночные запуски аэрокосмических челноков, поэтому воздушная платформа существенно снизила скорость, из-за чего великолепная картина раскинувшихся далеко внизу гор и ущелий лишь кое-где замутненная облаками, казалась почти застывшей и удивительно контрастной в стылом прозрачном воздухе. В этот ранний час в смотровой галерее находилось мало пассажиров. Ночные старты уже завершились, а пик дневных прибытий и отправлений челночных самолетов-джетов начинался только через пару часов, когда "Урсула", преодолев горы, уже будет находиться над нежно-зелеными в это время года равнинами северного Индостана. Настало самое спокойное время напряженных рабочих будней огромного воздушного судна. Поэтому ничто не нарушало расслабленно – созерцательного состояния старшего Харкли. Внезапно гарнитура микрома за ухом пискнула вызовом.
- Вам звонит ваш сын Стивен, господин директор - прозвучал прекрасно отмодулированный женский голос киберсекретаря.
- Соедини – распорядился Адам несколько удивленный ранним звонком младшего сына, в последнее время нечасто общавшегося с отцом.
- Здравствуй папа. Собираюсь вылететь сегодня к тебе.
- Привет сын. Всегда добро пожаловать. Ты надолго?
- На несколько дней.
- Ага! Взял отпуск. Очень хорошо!
- Я не в отпуске папа, я уволился.
- Что!? Что случилось?
- Подожди расстраиваться. Расскажу все по прилету.
- Хорошо, сейчас распоряжусь выслать за тобой гиперзвуковик на Гавайи.